Информационный портал Калининграда

Хрущевки, микрорайоны и "урбанистический переворот"

Дата публикации: 18 сентября 2019 12:39

В предыдущем посте было показано, почему пресловутые «хрущевки» - то есть, первые серии пятиэтажных домов, создаваемых в рамках индустриального домостроения – на самом деле являются проявлением наиболее совершенно на сей день градостроительной концепции. А именно - динамического микрорайона, выступающего той самой «машиной для жилья», о которой начали говорить еще конструктивисты в 1920 годах. (Данное понятие ввел Ле Корбюзье, однако оно целиком и полностью лежит в рамках той концепции, что была выработана в раннем СССР.)

Эта самая идея на самом деле была крайне революционной – самой революционной из всего того, что было в архитектуре. Поскольку до того момента, как появилась концепция «машины для жилья» главной задачей архитектора было создание того, что можно назвать «красивым зданием». Ну, или «гармоничным зданием», не суть важно. Важно, что той самой «печкой», от которой принято было «плясать», выступал внешний вид строения. (Разумеется, речь идет о тех из них, что «требовали работы архитектора». Избы и хижины, понятное дело, сооружались по совершенно иным принципам.) Собственно, и само понятие «архитектурного стиля» соотносилось именно с внешним видом и внешними элементами. (Ордером и т.п..) Ну, а от архитектора требовалось быть, в первую очередь, художником – и только потом инженером. (Да и то, главной задачей последнего было то, чтобы постройка быстро не развалилась.)

Что же касается использования построенного жилья – да и не жилья тоже – то оно было вторичным. По той простой причине, что бедные «потребители» - о которых речь шла, скажем, при создании доходных домов – по понятным причинам мало кого интересовали. Однако, парадоксальным образом, указанная особенность затрагивала и богатых – бытовой комфорт которых обеспечивали, в первую очередь, имеющиеся у них слуги. (То есть – о каком-либо рациональном организации быта даже для «лучших людей» речи не шло.) Впрочем, по некоторым «позициям» слуги помочь не могли – как, например, обстояло дело с инсоляцией или циркуляцией воздуха даже в архитектуре конца 19 –начале 20 века. В том смысле, что указанные параметры даже для богатых квартир не выдерживались, вследствие чего пресловутая «чахотка» (туберкулез) для северных стран (включая Россию) была нормой даже применительно к достаточно обеспеченным людям. (Так же, впрочем, как и дизентерия, выступавшая следствием плохих санитарных условий городской застройки.)

* * *

На этом фоне вся роскошь классицизма, барокко или, скажем, модерна, смотрится весьма забавно. (Ну да: жили не в «бетонной коробке», а в красивом доме с колоннами, широкими лестницами, резной мебелью и прислугой – однако страдали от желудочно-кишечных проблем и имели немалый риск заболеть туберкулезом.) Ну, а «упрощенность» конструктивисткой архитектуры, ее нарочитый отказ от ордера и прочих «украшательств», напротив, выглядит вполне рациональной. Правда, тут сразу стоит сказать, что – как указано выше – конструктивисты так же были, прежде всего, художниками. Поэтому их рациональность определялась не столько научными теориями, сколько интуицией (т.е., слабовербализованными догадками), и поэтому иногда могла выглядеть не совсем рационально – однако, ожидать чего-либо другого от первого шага по большому пути было бы сложно. Тем более, что основные принципы «новой архитектуры», понятые конструктивистами скорее интуитивно, в дальнейшем оказались верными.

Например, идеи о необходимости прямого солнечного освещения (как главного метода борьбы с туберкулезными и иными бактериями), о необходимости обеспечения циркуляции воздушных масс (для этого же), о борьбе с пылью путем ликвидации «сложных украшений» (опять же, гигиена прежде всего) и о необходимости гигиены вообще (водопровод и канализация, как minimum minimorum), оказались однозначно верными. (К 1950 годам к подобной концепции пришел весь остальной мир.) Равно как абсолютно верной оказалась концепция связки между жильем и необходимыми для обеспечения жизнедеятельности учреждениями – начиная с общественного питания и заканчивая организацией культурных мероприятий. Это дворянин или буржуа мог с легкостью послать кухарку на рынок – даже не задумываясь, где последний находится. Или же нанять извозчика – и потратить час или более для того, чтобы добраться до театра или кафе-шантана. Человек же работающий – пускай у него рабочее время и ограниченное –на подобные вещи отвлекаться не может. Для него магазины, столовые, поликлиники, а так же детские сады и школы (чтобы не отвлекаться на «доставку» детей в них), спортивные залы и библиотеки – в общем, все, что нужно для жизни – должны находиться в «пределах прямой досягаемости».

Правда, конструктивистская идея о том, что все это можно расположить в одном доме, была не слишком удачной: дом для этого должен был быть слишком большим. Поэтому впоследствии от идеи «дома, как машины для жилья», перешли к идее «микрорайона, как машины для жилья». Т.е., вместо одного дорогостоящего «суперздания» стали строить отдельные дома, однако организованные в единый жилой комплекс. Впрочем, подобное изменение – т.е., отказ от рассмотрения дома, как главной архитектурной единицы, и переход на «работу с районами» - является уже следующим этапом развития архитектурной мысли. Поскольку сначала надо было понять, что дом – это не красивая игрушка, главная цель которой состоит в возвеличивании своего владельца путем показа, и не зарабатывание денег через продажу/сдачу «роскошных квартир» - а способ организации среды выживания в мире. И лишь потом – обобщить данное понимание, соотнести его не только с отдельным домом, но со всем поселением в целом.

* * *

Такова была суть «архитектурного переворота», произошедшего в прошлом столетии – и породившего описанные в прошлом посте «хрущевки». (А точнее – советские микрорайоны, состоящие из «хрущевок», а так же объектов коммунального, социального и культурного обеспечения.) Правда, как уже говорилось, в полной мере реализовать заложенный в данной концепции потенциал не удалось. Но подробно рассматривать причину этой неудачи тут нет особого смысла. (Поскольку о ней уже не раз было сказано.) Можно только указать, что главным препятствием к полной победе «новой архитектуры» стало прекращение социалистического развития – и переход обратно к капиталистической архаике. (Поскольку все остальное очевидно преодолимым с течением времени.)

А вот указанный «переход к свободному рынку» совершенно закономерно привел к откату архитектуры к архаике. А именно – к тому самому представлению «дома, как вещи в себе», и к архитектуре, «замыкающейся» на отдельных домах, которая господствовала в градостроительстве вплоть до 1920 годов. Правда, отказавшись от модели советского микрорайона – с его тесной связью между жилыми, социально-коммунальными и производственными функциями человека – постсоветская архитектура, в определенной мере, сохранила концепцию «дома, как машины для жилья». В том смысле, что подавляющее число жилых домов до сих пор продолжает строиться с учетом советских норм. Хотя учитывать инсоляцию и циркуляцию воздуха при застройке давно уже перестали, да и транспортная доступность давно уже находится не на первом месте. (Но канализацию еще строят.)

Однако даже это является всего лишь промежуточным состоянием в плане деградации отрасли. В том смысле, что движение современной «урбанистики» к окончательной победе архаичных дореволюционных концепций с каждым годом становится все более очевидным. Это, кстати, очень хорошо заметно при рассмотрении статей и иных работ современных «урбанистов» - которые огромное значение придают внешним сторонам архитектуры при чуть ли не полном игнорировании ее функциональных качеств. (Данное направление можно назвать «антифункционализмом», хотя понятно, что это не совсем корректно.) Собственно, все проекты «городов будущего», предлагаемые ими, представляют собой те или иные варианты красивых картинок – «экологичных» по современной моде (т.е., насыщенных «зеленью») и имеющих как можно более вычурные формы. Дескать, бионика (?), назад к природе и т.д. Все остальное имеет для нынешних «урбанистов» не большее значение, нежели оно имело для урбанистов того же XVII-XVIII веков – когда проектировались прекрасные города с храмами, садами, дворцами и статуями, однако без канализации, водопровода и (почему-то) без кладбища. (А вот в СССР 1920, как это не удивительно прозвучит, проблему захоронения останков рассматривали довольно подробно – скажем, была известная дискуссия о кремации.)

* * *

В общем, можно сказать, что – несмотря на внешнюю приверженность «модернизму» и даже использование, на первый взгляд, вполне конструктивистских решений – современная урбанистическая мысль может считаться серьезно деградировавшей в постсоветское время. Даже по сравнению с теми решениями, которые реально были претворены в жизнь. (О проектах «городов будущего» тут даже говорить нечего.) Однако самое забавное тут даже не это – а то, что указанная архаизация «урбанистического мышления» проявляется даже в обыденной жизни. В самых порой невероятных мелочах. Впрочем, об этом – а равно и о том, что же такое «современная урбанистика» - будет сказано уже в следующей части.


Комментарии


Имя/Ник:
e-mail:
Комментарий:
Антиспам:
Код с картинки:
Добавить комментарий
Отправка сообщения Отправка сообщения... Сообщение отправлено Комментарий сохранен
и будет опубликован после проверки администратором.
Возникли ошибки! Возникли ошибки!